Валерий Печейкин

Я просто стоял во дворе дома и фотографировал небо. Да, небо. Была ясная погода, я ждал, когда в пиццерии сделают пиццу с грушей и горгондзолой. И тут смотрю — огромное ясное небо и яркие звезды, пробивающиеся сквозь фонари. Вынул телефон, включил режим астрофотографии, навел камеру на луну...

Я — Гамлет. Я узнал об этом благодаря каналу о соционике. Оказалось, что ведущие канала уже несколько лет приводят в пример мое интервью Александру Мартиросову (проект "Современники") для обозначения соционического типа Гамлет.

Возможно, я наивный. Но для меня это стало настоящим открытием. То, что в отношениях мужчина всегда платит за женщину. Вернее, так — в 99% случаев. Именно такую статистику привел мне один из моих визави в чате приложения для знакомств.

Проснулся ночью. Вокруг — оглушающая тишина. Чего-то не хватает... Чего же? Посторонних звуков. Ведь я сплю дома, а не в гостинице "Астерия".

В Питере я научился танцевать. Да, в эти три дня! Несмотря на плотную программу: лекция, дискуссия, съемка, званный ужин. Но каждый день я учил новое движение. Первое — в первый день. Утром понял, что забыл зубную щетку. Нашел на карте ближайший ВкусВилл. Идти всего 5 минут. Отлично!

Я езжу на метро. Иногда на такси. Когда один, то на "экономе". Моя внутренняя Грета Тунберг говорит: если уж создаешь выхлопы, то страдай, как страдает природа.

Реакция на вакцину.

Первым делом я перепутал поликлиники — пришел не в тот филиал. Понял свою ошибку и вылетел на улицу. Бежал через метель, прыгал сквозь сугробы, обгонял собак и снегоочистители. И вот я, как фурия, ворвался в нужную дверь.

Журналистка Ирина Славина погибла на скамейке у нижегородского МВД. Скамейка, кстати, называется "Служение Отечеству в любое время года" и являет собой трех сотрудников полиции — царского, советского и современного. Судя по записи гибели (не смотрите), Славина подсела к бронзовой фигуре современного полицейского. И подожгла себя. 

Зашел в магазин. А там новый молодой охранник. Лицо в маске. У охранников два главных инструмента — рация и глаза. Как у слепых обостряется слух, а у глухих — зрение. Так и у охранников заостряется прищур.

Я сейчас живу в загородном доме, который после нас будет сдан под каддл-вечеринку. Под что? Под каддл-вечеринку, говорят мне. Так я узнал, что это вечеринки, где собираются люди, чтобы сначала просто обниматься, а потом... ничего. Это как? Это вот так.

В Узбекистане 1 сентября это День независимости, он там даже круче Навруза. Поэтому когда накануне умер Каримов, об этом не говорили несколько дней, чтобы не омрачать.

Однажды я видел Жириновского.

Надел маску, перчатки, блютуз-наушники и пошел за едой.

Я не пью алкоголь уже 7 лет. Все мои коллеги знают об этом. Они не едят мясо и пьют. Я ем мясо, но не пью алкоголь. И первый вопрос на банкете: «А почему?»

Как же хорошо, что теперь творческие встречи можно слушать в зуме.

После самоизоляции, карантина, переносов и обвалов, мы должны подойти к нашим котам и попросить у них прощения.

Так, друзья, вам-то все равно, но меня в школе дразнили Печенегом.

Помню, как в школу однажды пришла тетенька-психолог. Она дала нашему 9-му классу задание: нарисовать на бумажке свое внутреннее состояние. Как на уроках ИЗО, но только что хочешь. Это было что-то невероятное, ведь обычно тебе ставят голову Аполлона или вазочку, и ты должен ее рисовать, а тут — что хочешь. И тогда я понял, что это мой шанс — рассказать о себе и послать так сигнал во вселенную. Я понял, что рисунок может быть моим посланием во внешний мир, который наконец меня расслышит. К тому моменту я уже понял, что мне некомфортно в своей среде: в семье, в школе, в городе — будто неизвестные менты подбросили все это в мою маленькую жизнь. И я решил нарисовать то, что чувствую. Представьте, что вы сидели в полной изоляции не неделю, а много лет. И вдруг у вас появился шанс поговорить с другими людьми. Я взял альбомный плотный лист, карандаши и нарисовал.

Меня тут попросили помочь с маленьким текстом — приглашением на мероприятие. Организаторы пожаловались, что 3 копирайтера не смогли написать пригласительный текст. Я, честно говоря, сразу и не поверил. Попросил прислать забракованные тексты. «Там ад», — предупредили меня. Я ответил, что видел всякое.