Теодор Курентзис

Я никогда не был в Перми. Знаю, что всю войну и довольно долгое время после этот город назывался «Молотов» в честь сталинского наркома. «А потом нас всех эвакуировали в Молотов», – так начинала каждый раз свой рассказ одна питерская балерина, проведшая там девочкой всю войну. Такие имена так просто не даются и бесследно не исчезают. Они застревают и живут в подсознании, как осколки той ледяной бури, которую устроил Боб Уилсон в «Травиате» на сцене Пермской оперы. 

2 июля всех любителей классической музыки ждет необыкновенное событие: под управлением Теодора Курентзиса будет исполнено самое трагичное и редко звучащее в концертных залах произведение Густава Малера — знаменитая Шестая симфония. К оркестру Курентзиса Musica Aeterna присоединятся более 60 музыкантов из Европы — уже сейчас понятно, что это будет мощнейший концерт в Московской государственной консерватории.

Жан-Филипп Рамо, чьи произведения на «Рамо-Гала» будут исполнять солистка Барбара Ханниган и наш оркестр MusicAeterna, — французский композитор и теоретик музыки. Он был достаточно известен при жизни, но после смерти оказался забыт. Я считаю, что его произведения звучат сегодня, как самая свежая и актуальная музыка XXI века. Впечатление, которое произвел когда-то новый стиль Рамо на Версаль, сейчас можно сравнить разве что с панк-роком. И все мы — и Барбара Ханниган, и MusicAeterna — стремимся воссоздать эту музыку с ее почти роковым драйвом, скрытым в изящных барочных конструкциях великого француза.

«У "Реквиема" очень сложная архитектура, это, как говорят австрийцы, Musik fur Augen — музыка для глаз, — говорит Теодор Курентзис. — Я думаю, что Моцарт вообще не предполагал, что "Реквием" будет исполняться. И тем интереснее было его поставить». Главная проблема, по мнению Курентзиса, состоит в том, что дирижеры в основной своей массе не понимают, что «Реквием» это музыка любви и света. «Они опираются на ложную традицию исполнения духовной музыки, из которой однозначно следует, что Бог не любит людей. А людей это совершенно не волнует. Но Моцарт, как гений, писал совсем иное».

Прошло почти полгода, как я живу и работаю в Перми, и мне хочется показать вам, что у нас здесь происходит. Это фрагменты концерта 21 мая, который состоялся в рамках фестиваля «Дягилевские сезоны». Мы обещаем: в следующем году это будет событие, сравнимое по значимости с театральными фестивалями в Авиньоне, Эдинбурге и Экс-ан-Провансе

Фотографии: Данил Головкин, Armin Smailovic

В этом здании на «Электрозаводской» когда-то играла труппа Бахрушина, а затем размещался театр им. Моссовета. А выглядел этот особняк с театральным залом тоже совсем по-другому: его строил тот же архитектор эпохи модерн Иванов-Шиц, что и нынешнее здание театра «Ленком». В середине века модерн переделали в сталинский ампир, и вся конструкция стала напоминать редуцированный Большой театр.

[stamp-one]Главный дирижер Новосибирского театра оперы и балета и постоянный приглашенный дирижер Большого Теодор Курентзис опроверг слухи о своем назначении главным дирижером Пермского оперного театра.

«Дон Жуан» Моцарта в постановке Дмитрия Чернякова этим летом был представлен на фестивале в Экс-ан-Провансе как совместная работа с Большим театром. 

По приглашению самого Курентзиса и программы «Премиум» участники проекта «Сноб» попали на заключительный концерт конкурса, о котором «Сноб» подробно рассказывал здесь. Курентзис был председателем жюри, но главное не это. Услышать в его интерпретации свои опусы сейчас в России мечтает большинство как молодых, так и маститых сочинителей музыки, особенно если он стоит за пультом перед таким оркестром, как РНО.

Дорогие друзья!

Сочинения трех победителей и лауреатов спецпремий 9 сентября сыграет с РНО председатель жюри конкурса Теодор Курентзис. Результаты финала, в который из 200 участников попали лишь 13, не могли не вызвать всякого рода возражений и споров. К тому же в России, в отличие от, скажем, Скандинавии, композиторские конкурсы проводятся крайне редко. Уши отечественных меломанов не сильно привыкли к звучанию партитур Пьера Булеза, Луиджи Ноно и даже Альбана Берга, которого на Западе уже принимают за общеупотребительную классику, а у нас все еще за радикальный авангард. Однако отобранные в финал произведения оказались неожиданно радикальными. Такое впечатление, что многие участники словно стремились восполнить своими партитурами наш многолетний дефицит подобной музыки. Но для онлайн-зрителя, у которого есть право голоса, большинство конкурсных сочинений — незнакомая и не самая ласкающая уши материя. Потому в Cети столько восторгов по поводу ироничного музыкального высказывания известного критика и композитора Петра Поспелова «Селима и Гассан», написанного по следам романтика Вебера.

Имя Вайнберга не очень известно и в России, однако его музыку знает каждый. Это он написал знаменитые пыхтелки и сопелки Винни-Пуха из мультфильма, это его музыка звучит в «Летят журавли», «Афоне» и «Тегеране-43». Но симфонии, оперы, квартеты исполнялись редко или не исполнялись вовсе, несмотря на высокую оценку Шостаковича.

[heroes]

Этот проект резко отличается от всего того, что творится вокруг 65-летия Великой Победы. Задуманное ораториальное действо с музыкой Алексея Сюмака при участии Даниэля Ольбрыхского, Ханны Шигулы, Аллы Демидовой, Олега Табакова и Мина Танака в равной степени не похоже ни на правительственный концерт, ни на «Утомленных солнцем — 2», ни на традиционные выступления академических оркестров с «Ленинградской» симфонией Шостаковича.

Огромный ангар Гостиного Двора был поделен  на две части — помещение для сбора гостей и зал для церемонии. Это немного скрадывало контраст между пафосом помещения и сравнительно скромным масштабом акции. Собирающиеся гости попивали шампанское и рассматривали аллею бронзовых и мраморных статуй в одеждах времен античности и рококо; впрочем, тут же обнаруживали, что статуи на поверку оказывались живыми людьми. Античные воины норовили задеть мечом, богини и нимфы строили глазки, а потом вновь замирали в картинных позах. Михаил Шемякин фотографировал.

Режиссер встретился с рабочей группой «Реквиема» в фойе театра. Художники и техники по свету, звуку и видео собрались, чтобы обсудить проект, который публика увидит всего через месяц.

Начали с сюиты для симфонического оркестра «Пеллеас и Мелизанда» Яна Сибелиуса, написанной им для спектакля по одноименной пьесе Метерлинка. Это произведение Теодор Курентзис любит с детства:

На входе в здание Новой сцены Большого театра можно было встретить Павла Лунгина, Владимира Сорокина, Михаила Каменского, Эдуарда Боякова и много еще кого. Занавес на сцене был открыт, на ней возвышалась трехэтажная конструкция, напоминающая срез многоквартирного дома. Всего двенадцать комнат, по четыре на каждом уровне, — это, как объяснил на встрече перед премьерой Леонид Десятников, соответствует двенадцатитоновой композиции партитуры.

Предпремьерная встреча со зрителями — обычная практика во многих мировых театрах. Цель этой акции — заинтриговать публику и заманить на спектакль как можно больше людей. В России такой эксперимент проводят впервые. Прийти на встречу, посвященную опере Альбана Берга «Воццек», мог абсолютно бесплатно любой желающий.

Теперь, когда руководителем Большого театра стал мой старый друг Леонид Десятников, у нас каждый день новые идеи. В Большом делаю три постановки: «Воццек», «Дон Жуан» и балет Десятникова «Утраченные иллюзии» — его как раз сейчас готовит к постановке Ратманский. Премьера будет в 2011 году.

Часы показывали семь, а из-за закрытых дверей Большого зала все еще слышались звуки репетиции. По фойе, наполненному нервничающими зрителями, разнесся слух, что Курентзис прогоняет весь концерт, потому что Башмет опоздал, и ждать придется долго. Предположение оправдалось: зрителей продержали в ожидании 50 минут. Как выяснилось позже, просто из-за того, что никто из работников консерватории не осмелился прервать репетицию. А дирижер с альтистом, да и хор с оркестром, увлекшись, просто не заметили, как прошел час.

[group title=" "]